Подделки по-хэнаньски²

В частности, тягой к престижным предметам роскоши. Порой именно этикетка значит для владельца больше, нежели сама вещь. Темные очки и косметика от Кристиана Диора, мужские костюмы от Джорджио Армани и женские туалеты от Пьера Кардена, ручные часы "Ролекс" и "Омега" - все это стало в универмагах Пекина и Шанхая ассортиментом повышенного спроса.

Поднебесная стала крупным рынком предметов роскоши. Трудно поверить, что страна, где еще четверть века назад каждый четвертый житель не ел досыта и ходил в рваных штанах, вышла на первое место в мире по потреблению дорогих французских коньяков.

Давно ли на правительственных банкетах подавали "Маотай" - 60-градусную сивуху из Гуйчжоу, к которой некогда питали пристрастие Мао Цзэдун и Дэн Сяопин. Нынче же китайские предприниматели пьют за деловым обедом "Курвуазье" или "Мартель", причем от начала до конца трапезы из двенадцати блюд, а не в качестве пары финальных глотков.

Когда я вторично приехал на работу в Китай в 1992 г., темой разговоров был Пьер Карден, первым пробудивший у китайцев интерес к западной моде. Тогда же открыл свой бутик в Пекин-отеле Луи Вуттон. Теперь у него в Поднебесной уже девять фирменных магазинов. В сердце Шанхая, на набережной Вайтань, основал свой китайский филиал Джорджио Армани.

Однако спрос на предметы роскоши вызвал побочный эффект: параллельный рост производства нелицензированных подделок. Это ударило и по создателям престижных торговых марок, и по "новым китайцам". Присущий обитателям Поднебесной талант к имитации позволяет им как бы "клонировать" раскрученные мировые бренды.

Костюм от Армани можно купить в шанхайском универмаге "Плаза" за $2000, а на соседнем рынке Сянъян за $200. Там же продаются за четверть цены дамские сумки от Гуччи и Прадо с фальшивыми сертификатами подлинности. 200 000 часов "Ролекс", задержанных итальянской таможней, были сделаны настолько искусно, что даже представители этой швейцарской фирмы порой принимали их за настоящие.

Впрочем, западные предприниматели сами приучили китайцев имитировать их товары. Помню народную коммуну близ Пекина, где я еще в начале 1980-х годов увидел крестьянок, вязавших на спицах свитера из мохера. К ним пришивали этикетки: "Пьер Карден. Ручная работа. Париж". Французский кутюрье поставлял нитки, лекала с указанием количества петель в каждом ряду. И забирал всю готовую продукцию, экспортируя таким образом овеществленный труд.

В аграрной провинции Хэнань я видел земледельцев, которые после уборки пшеницы и хлопка до весны становились надомниками Армани. Они вручную пришивали подкладку и пуговицы к его модным пиджакам, скроенным и сшитым в соседнем городке.

Так называемая сельская индустрия Китая, которая производит треть товаров для экспорта, знает тысячи примеров подобной интеграции. А поскольку старательные рабочие руки стоят там всемеро дешевле, чем на Западе, такие изделия очень конкурентоспособны. Приобщив китайцев к выпуску модных, престижных товаров, иностранцы создали предпосылки для "пиратства", поскольку понятие интеллектуальной собственности местным предпринимателям пока неведомо.

Так, "новые китайцы", нередко причастные к фальсификации, сами становятся ее жертвами. Словом, если для героев Ильфа и Петрова вся контрабанда делалась на Малой Арнаутской, то нувориш в Поднебесной опасается, как бы купленный им костюм от Армани не оказался из Хэнани.