Глазами очевидца

Я впервые оказался в Пекине, когда китайцы отмечали четвертую годовщину данного события. А всего встречал этот праздник вместе с ними одиннадцать раз. Так что об историческом опыте нашего дальневосточного соседа, кое в чем поучительном для россиян, могу судить как очевидец.

Минувшие шестьдесят лет можно условно поделить на три периода. Первое десятилетие прошло под девизом "Русский с китайцем - братья навек!". Мне тогда выпало счастье воочию видеть, как 156 новостроек первой китайской пятилетки заложили фундамент индустриализации страны, без которого был бы невозможен ее нынешний рывок к мировому лидерству.

Опираясь на собственный жизненный опыт, хочу подчеркнуть, что дружба наших государств отнюдь не сводилась в те годы к официальным заявлениям лидеров и газетным передовицам. Она была жизненной практикой, касалась реальных судеб десятков тысяч людей. После двух-трех лет работы в Китае советские специалисты возвращались на Родину другими людьми - профессионалами более высокого класса.

Я часто слышал от них, что таких прекрасных современных предприятий, как Чанчуньский автомобильный или Лоянский тракторный заводы, что положили начало новым отраслям китайской промышленности, тогда еще не было в Советском Союзе. Как не было и инженерного сооружения, сравнимого с Уханьским мостом через Янцзы, который с нашей помощью впервые в мире был построен принципиально новым, бескессонным методом. Словом, мы давали соседям даже нечто лучшее, чем имели сами.

С другой стороны, китайцы не просто копировали наш опыт, как обычно принято считать. Кое в чем они сумели усовершенствовать его. Благодаря этому им удалось избежать ряда перегибов и ошибок советской власти. Во-первых, они провели кооперирование села без ликвидации кулачества как класса. Это позволило сохранить наиболее рачительные хозяйства, которые стали рычагами роста продуктивности земледелия.

Во-вторых, более гибко, без экспроприации были проведены социалистические преобразования частной промышленности и торговли. Поставить на благо народа не только тот капитал, который предприниматель держит в кармане, но и тот, что находится у него в голове, - такова была цель создания государственно-частных предприятий. Бывшего владельца оставляли генеральным директором, лишь приставив к нему "комиссара" в виде секретаря парткома.

Такое отношение к национальной буржуазии увеличило симпатии к Пекину со стороны состоятельной китайской диаспоры. И впоследствии именно она стала главным инвестором, финансовой опорой реформ. Если у нас к соотечественникам за рубежом относились настороженно - то ли как к белоэмигрантам, то ли как к диссидентам-невозвращенцам, то для пекинских властей "хуацяо", то есть заморские китайцы, всегда были желанными гостями.

Наконец, в-третьих, китайские коммунисты в отличие от наших избегали делать критерием благонадежности людей их социальное происхождение. Детей капиталистов, не говоря уже о кулаках, принимали в комсомол, брали в военные училища. И это лишало их родителей стимулов сопротивляться победившей революции.

Но вот в истории КНР наступил второй, как бы противоположный этап - два десятилетия хаоса и смуты. Волюнтаризм "большого скачка", казарменный быт "народных коммун", самосуды хунвейбинов. Эти трагические страницы сменяли одна другую, пока во главе партии и государства не встал Дэн Сяопин. Он сумел вытянуть Китай из губительного водоворота и твердо взять курс на реформы и открытость, то есть на модернизацию страны.

Четыре элемента формулы успеха

Этот новый подход к делу воплотился в крылатой фразе: "Неважно, какого цвета кошка - черного или белого, лишь бы она ловила мышей". Бессмысленно спорить, означает ли создание рыночной экономики поворот от социализма к капитализму. Важен конкретный результат реформ. Они, по мнению Дэн Сяопина, имеют смысл лишь в том случае, если, во-первых, ведут к росту производства, во-вторых, повышают жизненный уровень народа, в-третьих, умножают совокупную мощь государства.

Жаль, что этими тремя критериями целесообразности не всегда руководствовались российские реформаторы! Разумеется, у каждой страны свои особенности и надо искать свой путь перехода к рынку. Но опыт Поднебесной дает основание отметить по крайней мере четыре поучительных элемента китайской формулы успеха.

Во-первых, начинать не с ломки политической системы, а с повышения эффективности экономики. Ибо в переходный период особенно нужна сильная центральная власть, располагающая надежными рычагами управления. Между наезженной колеей планового хозяйства и автострадой рыночной экономики лежит как бы участок бездорожья. И трудно проехать по ухабам, если перерубить рулевые тяги своей машины. Китайцы, как и японцы, любят приводить тут такую метафору. Чтобы корабль рыночной экономики набрал скорость и взял верный курс, нужны как паруса частного предпринимательства, так и штурвал государственного регулирования.

Во-вторых, начинать не с города, а с села, чтобы как можно скорее накормить и одеть народ, потеснить бедность, создать благоприятные условия для предпринимательской инициативы, для малого бизнеса. Проще говоря, минимизировать социальную цену реформ, дать миллионам людей ощутить конкретную пользу от них.

В-третьих, не форсировать приватизацию государственных предприятий, особенно естественных монополий, не допустить расхищения национального достояния, созданного коллективным трудом народа, а также природных богатств страны. Вместо этого сделать упор на привлечение иностранного капитала, образуя специальные экономические зоны с льготным режимом для инвесторов, где иностранные компании не только создавали бы рабочие места, но и повышали общий технологический уровень производства в стране.

Наконец, в-четвертых, тактически корректировать действия властей с учетом как позитивного, так и негативного опыта, то есть, как говорят в Китае, "переходить реку, ощупывая ногами камни".

Продолжение следует

Публикуется с согласия автора